Путь демона - Страница 21

Меньшая же часть наиболее слабых низших демонов охотилась за разбегающимися перепуганными людьми, когда-то составлявшими войско узурпатора, и громила лагерь, не рискуя, впрочем, приближаться к алтарю со столпившимися вокруг него жрецами Орхиса. Доносящиеся оттуда отсветы божественной силы этой мелюзге были явно не по вкусу.

К моменту, когда развертывание второго легиона было завершено, и порталы начали выпускать бойцов Третьего, живых сторонников Орхиса на поле битвы не осталось. Да и сам Светоносный, изрядно потрепанный, похоже, думал только о том, как бы побыстрее смыться, и не делал этого видимо только из опасения подставить спину своему противнику. Наконец, когда Гелиона уже почти добралась до его портала, он решился. Все поле битвы на мгновение залило яростное сияние, ослепившее бойцов, а когда зрение восстановилось, голова длинной, сверкающей змеи, в которую обратился фенрианский бог, уже скрывалась в воронке перехода. Туда же устремились и жалкие остатки некогда могучей армии порабощенных магов.

На спину змеи обрушивались целые каскады молний, извергаемых Теруном, а огненная алебарда, мелькнувшая в руках принявшей человеческое обличье Гелионы, отрубила изрядный кусок хвоста, но, тем не менее, израненному, оставляющему клочья сияющей чешуи и извергающему целые фонтаны белесой светящейся жидкости, по всей видимости, заменяющей ему кровь, Орхису удалось заползти в немедленно закрывшийся за ним портал. Поле битвы осталось за ошарашенным таким оборотом дел, изрядно поредевшим войском наследной принцессы. Ну, если конечно не считать многочисленных демонов, с ясно читаемым гастрономическим интересом на мордах поглядывающих на сжавшееся за спиной Олега воинство.

Впрочем, те вскоре скрылись во вновь открывшихся порталах инферно. Несмотря на крайне недовольное ворчание Ариоха, Олег категорично отказался развивать полученное преимущество и превращать земли несчастного Фенриана в филиал местного ада, причем в самом прямом смысле этих слов.

Бог войны, осмотрев залитое кровью, перепаханное и выжженное во многих местах поле, качнул кудлатой головой, — сейчас он пребывал в облике Тора, и запряженные в его повозку козлы меланхолично пережевывали тело какого-то неудачливого солдата, после чего гудящим, словно раскат грома голосом произнес:

— Добрая схватка! Мне понравилась. Зови, если что. — И неожиданно лихо подмигнул ошалевшему от подобного обращения Олегу. Затем он хорошенько стегнул своих рогатых скакунов и скрылся в спустившейся буквально к самой земле туче. Сразу после этого, навеянная песней Олега облачность стала рассасываться, и на залитое кровью поле легли первые лучи клонящегося к закату солнца.

Оставшаяся одна, Гелиона, приняв окончательно свой излюбленный облик ослепительно красивой девушки, отсалютовала настороженно смотрящему на нее войску зажатой в руке алебардой, послала воздушный поцелуй в сторону немедленно заулыбавшихся солдат, и, превратившись в большую огненную птицу, взмыла в небо, оставив только отзвук слов в голове у Олега: 'Нам опять приходится расстаться… Но ты уже почти готов принять силу и ответственность. Надеюсь, это расставание будет совсем недолгим!

Постепенно все взгляды скрестились на Олеге, который вновь принял человеческий облик.

— И чего вы ждете? — недовольно вопросил тот. — Я, в отличие от некоторых, никуда исчезать не собираюсь. Радуйтесь, люди! Мы победили! А сейчас пора праздновать!

* * *

Праздника, несмотря на сильнейшее желание у солдат как следует напиться, чтобы поскорее забыть весь тот ужас, что им пришлось пережить, не получилось.

Вначале срочно отряженные санитарные команды, преодолевая тянущую послебоевую усталость, выискивали раненых и стаскивали их в лагерь, где им оказывалась медицинская помощь. Различий между своими и чужими не делали. Так распорядилась пришедшая в себя после испытанного ею психологического шока Аталетта. На вполне резонные возражения, что вначале стоило бы помочь своим, и только потом, по остаточному принципу — солдатам противника, она лишь зло сверкнула глазами, ответив, что и с той, и с другой стороны люди сражались за Фенриан, и потому она не позволит делать между ними разницы.

Вот и сбивались с ног лекари, санитары и их добровольные помощники, стремясь успеть до темноты. Один из санитарных отрядов, направленных в лагерь бывшего противника, вскоре вернулся, неся мертвое тело Виктора Крэгхиста, изрядно погрызенное каким-то импом. Впрочем, лицо сохранилось хорошо, так что Аталетте не составило труда опознать своего дядю.

В результате хлопот добавилось. Принцесса, распорядившись отрубить и забальзамировать голову узурпатора — 'Во избежание появления возможных самозванцев' — как объяснила она этот приказ, тело возжелала немедленно похоронить, со всеми подобающими члену королевской семьи почестями.

Так и закончился этот сумасшедший день. Усталые гвардейцы, трижды прокричав воинское приветствие, опустили обезглавленное тело Крэгхиста в спешно вырытую на вершине небольшого пологого холма могилу, под завывающие литании Орхису, которые читал мейсер Квирин. Надо сказать, это вызвало сильное удивление и даже возмущение Олега. Только что, буквально несколько часов назад, они сражались с этим самым 'Светоносцем' и вот хоронят одного из своих врагов, с почетом хоронят, под молитвы тому самому враждебному богу.

Он попробовал возмутиться, но с испугом смотревшая на него Аталетта, тем не менее, оставалась непреклонна, и он отступился, махнув на нее рукой, и мечтая лишь о том, чтобы поскорее дойти до Вельминта, короновать её, исполнив свое обещание, и убраться из этого сумасшедшего государства.